Свободный город Христиания находится в районе Христиансхавн. В 1971 году кучка датских хиппи, поддавшаяся американскому веянию сквоттерской моды, незаконно заселились в заброшенные военные казармы. Они начали издавать анархистскую газету, в которой и провозгласили себя независимыми. С тех пор этот район немного расширился и имеет полулегальный статус и частичную независимость. Власти Дании периодически пытаются бороться с Христианией, но не очень усердно, примерно так гоняют слепней коровы. Лениво.
читать дальше
Вход
Это было на прошлой неделе. Я решил отправиться в самый свободный город в мире, где всего три простых правила: нужно получать удовольствие, нельзя бегать и запрещено фотографировать. Два из них я нарушил сразу. Я не получил никакого удовольствия и фотографировал, а бегать мне и так было неохота. Но это правила для туристов. Жителям Христиании запрещено иметь автомобили, нельзя воровать, хранить и употреблять тяжелые наркотики, нельзя при себе иметь огнестрельное оружие и носить бронежилет.
При входе стояла арка, похожая на вход в парк аттракционов, с деревянной табличкой: Христиания. По сторонам разрисованные граффити стены и разнообразно одетые люди, непохожие на тех, что лениво слоняются с банкой пива Карлсберг в центра города. Здесь вообще оказываешься в совершенно другой реальности — это похоже на американские фильмы 80-х годов про пост апокалиптическое время, где Курт Рассел разъезжает на байке среди бочек с горючим.
Я сразу же достал фотоаппарат и, не успев я сделать ни кадра, мне со всех сторон начали кричать какие-то уебаны, что фотографировать здесь запрещено. Настойчивее мне запрещали фотографировать только в Третьяковской галерее. Я решил ослушаться и продолжил снимать, но ко мне подошли два укурка: крепко сбитые, лысые, таких показывают в фильмах с участием Сигала — они играют шпану, и кинули предъяву. Ок. Свой Кэнон я спрятал в сумку. И начать все снимать по-шпионски, исподтишка, на айфон.
Местный Бродвей
Наркоманы разных категорий зависимости затариваются у местных барыг. Барыги, как торговцы на рынке выкладывают товар на прилавки и кричат, что у них-то самая лучшая марихуана во всей округе. Это напомнило сцену из «Вокзала для двоих», где Басилашвили на базаре торговал михалковскими дынями. Я подошел к одному из горластых и проконсультировался. Можно купить «белую вдову» или «кристальную амнезию», в этом сезоне она популярная и недорогая. Амнезия требовалась. Тем более, кристальная. Правда, ее роль должна была сыграть бутылка водки «Кристалл», которую я вывез из дома. Поводил носом и ушел.
Пространство рыночной экономики этой микро-страны располагается на центральной улице. Можно купить пару граммов гашиша и пойти послушать джаз в местный клуб. А можно углубиться в трущобы, совсем непохожие на вычищенные европейские игрушечные домишки в духе Ганса Христиана Андерсона.
Казалось, что это место — пристанище для всех страждущих или бегущих от уголовного срока. Думаю, что здесь таких довольно много. Народ здесь напоминает русских бандитов из 90-х. Но здешние мерзавцы улыбаются.
Трущобы
Я углубился в дебри Христиании и осмотрел район. Деревянные сооружения, совершенно дико украшенные. Впечатление, что жильцы тащат с городских помоек все, что угодно, и ставят рядом с крыльцом дома, думая что это по красиво. Дурачье. Почти на каждом доме здесь присутствует значок с марихуаной. Как только они с ней не извращаются. Впрочем, извращаются они практически со всем. Дома раскрашены в абсолютно психоделические цвета. Велосипеды местных жителей тоже не уступают ни на шаг, как и местная «наскальная» живопись, отдающая меланжем искусства Востока и Европы. Повсюду полуразрушенные и хило отремонтированные бараки, напоминающие дачные постройки.
Мусор на улице, переполненные бачки, где вряд ли разделяют его на три разных типа. Кроме стекла. Стеклотару все своевременно сдают в подобающее место, получая небольшую мзду.
Во время прогулки я наткнулся на местный фудкорт, в котором не было ни Макдональдса, ни Бургер Кинга. Местный фудкорт — идеальное место для свиданий влюбленных. Тут отменно воняет жарящимися сосисками, как на американском пикнике у бедных родственников из Огайо.
В барах народу битком: все пробиваются к стойке, чтобы получить удешевленный вариант разливного пива в «счастливый час». Люди не брезгают оттолкнуть в сторону, чтобы дорваться до напитка. Под ногами проползли два облеванных азиата. Они свое получили. Брызги во все стороны, слюни, крики, свинячье визжание. Все что угодно. Кроме фотографий: угрюмого вида огромный мужчина тут же подошел ко мне, как только я хотел сфотографировать происходящее, и строго, чуть охрипшим, как гудок парохода, голосом сказал: «Нельзя снимать». Звучало убедительней сообщения о победе нынешней власти на декабрьских выборах. Я решил убрать шпионский фотоаппарат.
Ловить нечего, я решил отправиться дальше. Отойдя немного в сторону я увидел, как бегали детишки без родителей, нарушая одно из трех основополагающих правил. Хотя для них и обустроили специальную площадку, но немудрено, что детей там нет: будь я ребенком подумал, что это зона для заключенных, отбывающих срок рядом с атомной электростанцией. Для детей постарше предусмотрена средняя школа. О ней говорить побаиваюсь. Наверное, с местным аттестатом двери открыты не во все места.
Побег
Когда я увидел за своей спиной четырех обдолбанных мужчин среднего возраста, кричащих мне что-то на своем наречие, я решил, что пора отсюда сваливать. Как можно скорее. Пройдя снова центральную Пушер Стрит, я вырвался к выходу, где встретил веселого бородача-старика в красном пальто. В руках он ласково держал бутылку дешевого пива. Он сказал, что круто быть русским и что жаль, что Советский Союз развалился. Он живет в Христиании с самого первого дня ее основания и любит, когда его фотографируют туристы. Я дал ему пару крон на бухло и пулей вылетел на встречу цивилизованной части Копенгагена.
В Христиании датчане, наверное, проявляют свою истинную скандинавскую сущность — пиратскую, убегая от правовой реальности, в которую погрузилась их страна.